Владимир Наседкин, художник с мировой известностью, работает в графике, живописи, фотографии, он автор инсталляций, художественно-геометрических композиций. Художник-философ, аналитик, мыслящий неожиданными метафорами, обращаясь к духовным мирам и пространствам, непередаваемым вербально и визуально, находит собственный язык, близкий, быть может, математике, поверяющей гармонию, и астрологии, исчислившей рождение Мессии. Пришедший к минимализму, Наседкин, исследуя натуру, освобождается от всего, на его взгляд, случайного, второстепенного, проникая в ее суть, раскрывая первоначальную красоту идей и конструкций.
Уникальность его произведений, по высказыванию доктора искусствоведения Андрея Толстого, «…состоит в парадоксальном на первый взгляд умении художника, во многом определяющим по сей день его творческое лицо и место в современном художественном процессе, сочетать метафорическую созерцательность с точной, практически топографической «привязкой к местности».
Так пишет художник о своем методе: «…Путь минимализма – от сложности к простоте, сказать не как можно больше, а как можно меньше. Но минимализм не допускает примитива и вульгарности, он рассчитан на эстетическую образованность и в то же время не требует схоластической учености, помогающей разгадывать ребусы символов.
…Интегрируя приемы и средства выразительности супрематизма, конструктивизма и минимализма, находясь в контексте культур различных традиций и языков, я формирую свою художественно-композиционную систему.
…Первоначальный импульс всегда идет от природы. Я не абстракционист и ничего придумывать не могу и никогда не мог. В основе моих работ лежит наблюдение натуры, которое я фиксирую в альбомчик. А потом, подчас забыв, что лежало в основе этой рефлексии, выстраиваю свой мир и свое пространство».
Принимал участие во многих выставках в России и за рубежом. Работы находятся в Государственном Эрмитаже, Третьяковской галерее, Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, в Центре Жоржа Помпиду в Париже и во многих других музеях России и мира.
Виталий Пацюков, искусствовед, член-корреспондент РАХ:
«Обращение к геометрическим структурам в начале нового тысячелетия свидетельствует не только о сохранении фундаментальных пластических коммуникаций в современных информационно-художественных системах, но и о реконструкции традиционной образности знаковых форм, об их внутренних возможностях создавать собственные визуальные «поля» самых различных напряженностей и масс. Искусство Владимира Наседкина органично существует в этих границах знаковой мифологии, описывая мир как Алфавит в геочисловых пределах и последовательностях. Вселенная в этой художественной экзистенции способна выявить себя во всей своей целостности в образе геометрического модуля и числа. Идеи древних культур мерцают в пространстве геометрических топосов Владимира Наседкина, материализуясь в знаки, в пластические элементы и математические поверхности. Они превращаются в информационные модули, в первоэлементы организованного космоса, в архетипы, способные организовывать любой «текст» и любое пространство».
Джон Боулт, профессор Славянской Культуры и Языков (Университет Южой Калифорнии, Лос Анжелес):
«На протяжение многих лет Владимир Наседкин работает в жанре «геометрической абстракции» и «искусства окружающей среды».
Искусство Владимира Наседкина– метафора внекалендарного времени. За благородной геометрией и органической структурой его работ проявляется чистая гармония мирового оркестра. Своими произведениями художник как-бы напоминает, что над шумным балом нашей ежедневной жизни вечно царствует логика Логоса и голос Божий. В этом и заключается истинное и вселенское значение искусства Владимира Наседкина».
Владимир Наседкин:
«…Это скорее поиски зарождения абстракции. И как клинопись или иероглифы, неразгаданные тысячелетиями, мои работы абстрактны и часто непонятны зрителю, но они связаны с реальностью и передают реальную информацию. Я уверен, что они будут прочитаны и поняты.
В образах геометрических знаков моих гравюр, рельефов, рисунков и картин, в выявлении их контуров прослеживается дыхание цитат мировой культуры: иероглифическое письмо египетских пирамид, клинопись и первые западно-семитские протоалфавиты (финикийская, угаритская, библская система письма). Я использую совокупность простейших изобразительных знаков, которые являются частью дошедших до нас образов-символов древних алфавитов, которые рождают бесконечный ряд культурных воспоминаний – от примитивных архаических ритуальных знаков до христианских и астрологических символов.
Мои ориентиры, как художника, пребывают в рядах бесконечных возвращений и своего рода путешествий в лабиринтах времени, где могут встретиться Пит Мондриан и Казимир Малевич, магические знаки шумеров и архитектурные элементы вавилонских зиккурат. Особенно мне близки погружения в ассоциативные цепочки древней пиктографической культуры Урала и Сибири.
Я уверен, что иконопись достигла невероятных высот именно потому, что художник 30-40 лет своей творческой жизни многократно рисовал очень ограниченное число одних и тех же сюжетов, доведя их до совершенной формулы и знака. Так и я могу десятилетиями рисовать один и тот же сюжет, пока не найду простую и ясную формулу пространства. И здесь именно смена материала помогает открыть новые грани художественного высказывания. Вот почему я с радостью режу ксилографии на самшите, пишу картины, рисую мягкими материалами, устанавливаю в городах России скульптуры и архитектурные объекты в Японии и Ирландии. И это не «всеядность», а счастье художника.
Я минималист и важнейшим эстетическим принципом минимализма является принцип противоположностей: в сочетании линий и пятен с незаполненной изображением поверхностью листа, с пустотой и паузой. Но пустоты и паузы не пассивны, они вторгаются своей массой в изображение, создают напряжение, расставляют акценты. Такая значимость паузы и пустого пространства объясняется тем, что минимализм утверждает принцип незавершенности и эстетического намека, что делает восприятие индивидуальным и столь же неповторимым, как и сам художественный процесс. Нормы недосказанности и незавершенности являются не художественной задачей или манерой, а естественным результатом творчества. Меньше слов и больше пауз, несущих основную ритмическую и эмоциональную нагрузку.
Простота – не цель искусства. К простоте в искусстве приходят помимо своей воли, приближаясь к реальному смыслу вещей». (Из интервью gallery@popoffart.com)
О цикле картин «Фаворский свет. Созвездия горы»:
«Я использую архетип Горы и пишу «нетварный свет», где материя, отбросив все лишнее, предстает в своем первозданном очищенном виде, чтобы зритель мог оторваться от первоисточника и оказаться в беспредметной и истинно свободной геометрии чистого искусства, где схемы-идеограммы созвездий парят и впечатываются в поверхность холстов, открывая дали геометрической бесконечности и рождение новых планет и звезд.
Фрагменты черного цвета символизируют «божественный мрак, в котором живет бог», как сказано в писании».
(2005 год. Израиль. Гора Фавор)
О цикле «Преграды»
«Россия – страна заборов». Это мой эпиграф к концепции проекта «Пьяный забор».
Я предложил построить наклонный 20-ти метровый забор высотой 5 метров, где угол наклона символизировал бы образ России, «качнувшейся» то ли на запад, то ли на восток.
Забор является столь общим местом, что его как-бы и не замечают, поэтому он становится идеальным объектом для самовыражения. Забор видят, а не рассматривают, поэтому его образ чист. Он – идеальное ничто, из которого художник может создать свое «Я».
Объект замкнут в своей игре формой и смыслом, отрешен и почти стерилен, но своим минимализмом предлагает зрителю отстраниться от суеты и погрузится в медитацию, оставив ощущение тайны и недосказанности. Так я думал, когда предлагал и когда объект строился, но Пандемия и политические события последнего времени внесли новые смыслы и теперь это не Забор и не ирония над нашей жизнью, а быть может, «железный занавес», преграда, разъединяющая всех нас в России, да и во всем мире.
…Тема преград и закрытых пространств много лет является моим «личным» во многих работах. И в этой работе я стремился оторваться от первоисточника и оказаться в беспредметной, неопределенной и истинно свободной геометрии чистого искусства, где происходит органичное объединение супрематизма и архитектурного минимализма. 23 года назад был награвирован на металле большой цикл «Преграды».
