Никонов Павел

Павел Фёдорович Никонов — советский и российский живописец и график, народный художник РФ, дважды лауреат Государственной премии Российской Федерации, академик Российской академии художеств. Профессор МГАХИ им. В.И. Сурикова (1998-2006). Кавалер Ордена Почета, Ордена «За служение искусству» Российской академии художеств.

Родился в Москве 30 мая 1930 года. Окончил Московский Государственный Академический Художественный Институт Им. В.И. Сурикова. Произведения представлены в Государственной Третьяковской галерее, Русском музее, Вологодской картинной галерее, Софийском музее современной живописи и других музеях России, а также за рубежом.

Павел Никонов – один из основоположников «сурового стиля»: его полотна «Рыбаки» (1959), «Наши будни» (1960), «Геологи» (1962), «Смольный – штаб Октября» (1966) стали классикой искусства «оттепели».

Художники сурового реализма стремились к отображению жизни без идеализации и пафоса. В поисках нового образно-пластического языка они обратились к искусству 1920-1930-х годов. В их произведениях форма имела особое значение, они возвратили единство формы и содержания. Период творческой свободы был недолгим, но вызвал необратимые изменения в искусстве – открыл путь к развитию новых средств художественной выразительности, новых тем, формированию художнических индивидуальностей. Родоначальников направления объединяло многое – честность, ответственность, но каждый из них ставил перед собой собственные задачи.

Павел Никонов, не найдя в Москве близкой ему темы, в 1972 году открывает для себя деревню Алексино под Клязьмой, где встречается с подлинной жизнью села – скудной, необустроенной, больной. С весны до поздней осени он живет и работает в Алексино. В течение полувека на глазах художника разрушается и уходит то, что оставалось от русской деревни, безвозвратно исчезает с лица земли фундаментальная основа крестьянской жизни. Экзистенциальные проблемы, изначально лежавшие в основе его творчества, здесь были явлены с особой остротой. Никонов пишет простые сценки из жизни, видя в них философские смыслы. Его живопись набирает экспрессию – в колорите, манере темпераментного свободного письма. Работы наполняются мощной энергией. Тема деревни в творчестве Никонова по большому счету – метафора глобальных цивилизационных преобразований на планете. Их масштаб сопоставим лишь с библейским. Никонов нередко обращается к текстам Писания. Язык его столь же прост и лаконичен, он огрублен и суров. Художник не скрывает аллюзий, общаясь с великими предшественниками. Отказ от традиционной изобразительности, обращение к наивно-безыскусному, детскому или архаическому рисунку сокращает дистанцию от сердца до холста. Он пишет и рисует стремительно, сохраняя накал переживаний. Его живопись – драматическая стихия, родственная стихии природы.

Галерея Назарова экспонировала выставки целого ряда художников-шестидесятников – А. Васнецова, Д. Шаховского, Н. Жилинской, И. Пчельникова, Г. Дервиза, И. Лавровой, Г. Захарова, А. Марца, О. Кудряшова. Они стали вехами в истории галереи и культурной жизни Липецка. Таким же важным и долгожданным событием является выставка Павла Никонова. На ней представлены работы в пастели, акварели, темпере, созданные в последнее десятилетие. С глубокой благодарностью мы приняли их из рук Павла Федоровича. Татьяна Нечаева

Журнал "ДИ" 9-10, 2003

Новаторские устремления и академическая школа, реалистическая сущность и абстрактная форма – в этом весь строптивый характер произведений Павла Никонова. Его творчество прошло испытание бурей и натиском 1960-х, нелегким лидерством в рамках «сурового стиля», выстояло в аморфной политической ситуации 1980-х и получило новое дыхание в атмосфере живописных исканий последних десятилетий XX века. Произведениям художника свойственны живое восприятие действительности, поиск новой пластической выразительности, и вместе с тем есть определенный круг идей, образов, мотивов, которые неизменно притягивают внимание мастера. Противоположные интонации лирики, юмора, трагедии часто составляют сложный мотив работ художника.

Виртуозный, быстрый, точный рисунок органично воплощает полифонию темы. И все же заглавную партию играет живописная стихия. Ее сложные нюансы и отношения создают интригу драматургии, расставляют акценты в пространстве картины. Эмоциональная субстанция живописи становится выразителем глубоких переживаний, сокрытых в едва ли примечательных на первый взгляд событиях, обыденных ситуациях. Характер пространства и конкретность времени, в которые помещен человек, намеренно индифферентны, и это сообщает сюжету структуру философской притчи.

Не признавая формальных рамок сюжета, художник создает динамичное, живое пространство длящегося «пути», в котором человек – вечный странник. В то же время для художника важно непосредственное «натурное» наблюдение, ассоциации, выстраиваемые в прямой связи с увиденным. Его бытописательские сюжеты, пейзажи, портреты и натюрморты – как правило не сочиненные образы, а реальные картины жизни, их эмоционально-обобщенное прочтение. Свободные от каких-либо догм и установок, художественные притчи Никонова с трудом ассоциируются с привычным пониманием академического искусства. И вместе с тем – раскрывают суть новых процессов в искусстве, когда яркая индивидуальность, мастерство и непредсказуемые виражи художнической интуиции становятся фактором творческого успеха.

Павел Никонов:

В композициях этого времени выразительность персонажей подчас переносится с лица на пластику тела, пластику среды. Человек предстает в неразрывной связи с окружающим.

Вы знаете, когда я обосновался в Алексино, то приезжал – снег еще не сходил: мы уже туда бежали. И жили фактически до первых снегов. И вот когда сидишь и наблюдаешь людей – как одеты, как живет вся эта старая деревня (сейчас-то уже там по-другому), – тогда все: избы, природа вокруг, фигуры людей превращаются в единую картину каких-то символов, знаков. Как натюрморт все воспринимается. И фигура, и пейзаж, и дом. Все сливается в общий пластический ключ…

… Там необыкновенные небеса. У нас довольно ровное место. Там Волга, и облака постоянно. И когда видишь землю и небо, то прослойка человеческая как будто растворяется во всем этом. Земля и небо, и все, больше ничего.

…Раньше я ограничивался только деревенской сюжетной тематикой. Сейчас я отошел от этого. Стараюсь более общие проблемы решать: и пластические, и формальные, и сюжетные.

…С каждым годом я чувствую, что становлюсь все свободнее и свободнее. А это самое важное для художника.

Из интервью П.Ф. Никонова А.Л. Дьяконицыной 24.04.2019.

Из беседы П. Никонова и А. Назаровым и Т. Нечаевой:

Т. Нечаева: Вы пишете деревню, уходящую, уже ушедшую. Это безвозвратный уход цивилизации?

П.Ф.Никонов: Размышляя над этим вопросом, я задаю себе вопрос – из каких элементов сложилась русская культура? Ну икона потрясающая. Чье это влияние? Сказать, что западное, нельзя. А откуда светская культура у нас? Когда парсуну видишь – откуда такая тонкость? Я пришел к выводу, что два элемента держали русскую культуру на колоссальной высоте. Первое – это крестьянская, и вторая – это дворянская культура. Но дворянская, – преобразованная через крестьянское понимание, осмысление тех проблем изобразительных, которое пытались донести до зрителя в парсуне, ранней и средней иконе. Это было народное влияние. Колоссальное. Сейчас оно ушло.

Т. Нечаева: Я читала в одном из ваших интервью, что вас привлекала проблемная тематика. Мы посмотрели множество ваших работ. И даже пейзаж у вас исполнен внутренней напряженности. Вы проблему видите во всей жизни?

П. Никонов: Нет, только в нашей русской деревне. Я за границей мало был. Сын меня взял во Францию, когда мне исполнилось 85 лет, в первый раз. Контраст колоссальный. У них налаженная, консервативная, повторяющаяся из века в век, изо дня в день жизнь. Все расписано, все уже знаешь. Совсем другая жизнь у нас. У нас – стихия! Так много стихий! Почему? Непонятно. Зачем взяли и подожгли дом, например. Или сидим на праздник иконы Казанской Божьей матери и вдруг дикий крик, драка идет. Что такое? Перепили, потом разобрались. Совершенно разные темпераменты, разный подход к жизни. Бурная стихия противостоит прядку.

Т. Нечаева: А что вам, художнику, ближе: порядок или стихийность русского характера и русской жизни?

П. Никонов: Это трудный вопрос. Стихийность хороша с точки зрения драматизма, декоративности жизни. Но она очень ненадежна. Вы всегда можете сползти с этого лезвия и сесть на него. Страшновато возвращаться опять к этим трагическим событиям ХХ века. У нас сейчас широкая прослойка мещанства. Сейчас нету сословий. Коммунисты уничтожили не классы, а сословия. Вот что страшно. А сословия… Это сословие купцов, сословие крестьян. Это профессии. Потеряли ремесленные качества. Трудно дать оценку.

Т. Нечаева: России возможно добиться упорядоченности жизни?

П. Никонов: Не смог бы ответить. Размер гигантской страны – пугающий.

Т. Нечаева: Если бы вы жили во Франции или ласковой Италии, вы нашли бы тему для творчества?

П. Никонов: Никогда в жизни.

А. Назаров: Три года назад в Воронеже не Платоновском фестивале были две выставки. «Бубновый Валет» и «Павел и Виктория Никоновы». Почитали аннотацию к Бубновому валету – эпатаж, слом традиций. А теперь это кажется классикой. На вашей выставке тоже говорилось об отказе от традиций, новых методах. Смотришь – классика. А сейчас, в начале 21 века есть искусство, которое мы будем также воспринимать, как Бубновый Валет, как шестидесятников?

П. Никонов: Уверен, что мы сейчас на очень интересном пути. Сейчас молодежь такая, я считаю, что, если дать возможность всем раскрыться, а не мешать, был бы очень интересный результат. Но сможет ли наша учебная идеология это дать? Вряд ли. В учебе продолжается то же самое: штудия, нарисуй пальчик, нарисуй пятку… Сейчас не нужно это. Если тебе нужна пятка – научись и нарисуй. Я ребятам при поступлении говорил: если вы сами свои проблемы не определите, свои задачи не поставите, вам навстречу никто не пойдет. Вы должны ломать эту скучную учебную субстанцию. И объяснить, почему это, оправдать, доказать, что это необходимо. Эта инициатива должна быть проявлена молодежью. Студенты делают открытия, но не доводят до результата. Я ожидаю, что что-то должно быть. Нужно только в школе отпустить вожжи.

Т. Нечаева: А в принципе без школы можно?

П. Никонов: Нет, без школы нельзя.

А. Назаров: В вашем альбоме есть фотография, где вы сидите компанией в Красном доме Фаворского, там Нина Жилинская, Лавиния Бажбеук-Меликян, Шаховской, Жилинский, Суханов. Испытали ли вы влияние Фаворского?

П. Никонов: Мне кажется, что Фаворский и его последователи поняли принцип сигнала, о чем говорил Андрей Васнецов. В современном искусстве принцип сигнала играет колоссальную роль.

Т. Нечаева: Поясните, что такое сигнал.

П. Никонов: Черный квадрат. Мы его видим постоянно на улицах. Тут проезд запрещен… Рано или поздно эстетика улиц, эстетика города предъявили такое требование к развитию искусства. Это знаковая система, в которую мы включены.

Т. Нечаева: Вы что-нибудь хотели бы сказать зрителям Липецка, которые впервые увидят ваши произведения?

П. Никонов: Я бы вот что сказал. Для того чтобы научиться грамоте, любому человеку нужно пройти хотя бы семь классов. А потом вы можете позволить себе прочитать «Войну и мир». То же самое в музыке. Вы можете не интересоваться, но музыка до вас доходит. В виде какой-нибудь ерунды по телевизору, или вы услышите случайно Шестую симфонию. В 53 году умер Сталин, мне было 23 года. Классическая музыка звучала постоянно. До этого мы не могли слушать, она была в зажатом виде. А тут вдруг раскрылась такая мощь. И грех был, но мы в восторг приходили, когда слушали Шостаковича. Музыка тоже должна доходить. Чтобы посмотреть работу живописную, вам нужно пойти в музей, или какую-то книгу раскрыть, какое-то усилие сделать, чтобы она до вас дошла. Поэтому не судите с высока, не торопитесь с выводами. Сходите несколько раз. Сравните с другими, если вас действительно интересует эта проблема. А если пролистать, как журнал, ну, ради бога, значит, вам не нужно ничего. Живопись – очень сложный вид искусства. Очень сложный, он сложнее многих. Понимаете, не достаточно одной эмоциональности, чтобы увидеть живопись. Надо знать. Надо знать историю, надо знать Ван Гога, чтобы понять, почему можно так вот нарисовать. Тут нужен очень широкий объем познания. Живопись сложна для настоящего серьезного восприятия. Поэтому не судите с высока, не торопитесь.

Я так надеялся, что смогу приехать на выставку в Липецк, но не получится.