Кажется, на этой выставке трех художниц невозможно было достичь единства впечатлений, найти какой-то общий стержень. Как слить воедино романтические и евангельские, иронические и философские, абсурдистские и чисто житейские мотивы, сюжеты, символы?
Тем более одна из участниц экспозиции, Мария Красильникова, — живописец, а Татьяна Новикова и Наталья Воликова тридцать лет в содружестве создавали изобретательные, виртуозные композиции из стекла.
Соединяя несоединимое
Но и авторы, и липецкая Галерея Назарова рискнули и предъявили публике десятки очень разных работ, доверившись проницательности зрителей — уловить внутреннее родство мироощущения талантливых мастеров. Выставка названа «Круговерть». По словам искусствоведа Татьяны Нечаевой, она задумана как визуальные раздумья о жизни и судьбе, о человеке среди людей, о людях, существующих здесь и сейчас и одновременно — в пространстве истории, мифа, предания, фантазии, короче — вечности.
Надо признать: необычный замысел реализован вполне удачно. Вряд ли кто-то будет недоумевать, почему картина Красильниковой «Брак в Кане Галилейской», где струя воды, перетекая в чашу из кувшина, становится густым красным вином, соседствует с ее же прелестными пейзажами и натюрмортами. Даже в жанровых работах художницы из сиюминутного очень естественно возникает все то же ощущение вечного, что было, есть и будет всегда.
С красильниковской живописью, сколь это ни удивительно на первый взгляд, рифмуются работы Новиковой и Воликовой. И с юмором выполненная фигурка созерцателя. И похожее на ракету и чуть-чуть на пылесос туловище тигра, вызывающего и улыбку, и опаску.
Нам нечасто доводится видеть художественное стекло. А потому трудно себе представить, до чего ж непросто заставить в принципе капризный материал обрести экспрессию, неоднозначность смыслов, способность вызывать смех или грусть. Художницы (одной из них — Наталье Воликовой — не суждено было дожить до липецкой экспозиции) вдохновенно и чуть лукаво играют с нами, отыскивая новые, подчас экстравагантные средства, чтобы поведать обо всем, испокон веков тревожащем и радующем человека.
К примеру, возводят условную, словно на детском рисунке, Вавилонскую башню. Ту самую, из библейской легенды. Она поставлена на железные тонкие ножки, напоминающие куриные лапки. Уже здесь скрыта легкая усмешка. Но вот ты решаешь рассмотреть сооружение из стекла поближе, поподробнее. И вдруг видишь собственную физиономию — она появляется во вмонтированном посреди башни зеркале. Получается, мы с вами тоже ее строили, а вернее — до сих пор строим?
Возможно, у кого-то «Вавилонская башня» подсознательно, а то и осознанно свяжется с находящимся в соседнем зале холстом Марии Красильниковой «Толпа». Эта самая большая картина на выставке — без малого два метра на два. Она до самого горизонта, сверху донизу заполнена людскими фигурами. В ней как будто бы нет ничего угрожающего. Автор в полном смысле слова не сгущала темные краски. Колорит ее работы ничуть не зловещий, скорее даже теплый.
Однако ни у кого из персонажей Красильниковой нет лиц, нет глаз. Перед нами скопище неотличимых друг от друга статистов. Это толпа безлико одинаковых, от них нельзя ждать осмысленных, лично выстраданных поступков. И Бог весть, на что их может подвигнуть, куда повести какой-нибудь харизматичный вождь, новый строитель-энтузиаст очередной Вавилонской башни?
Суета сует XXI века
Не исключено, иных посетителей смутит само слово «круговерть» на афише. Уж больно оно бытовое, на чей-то вкус чуть ли не легковесное. Хотя в нашей жизни от рождения до смерти — а именно таков временной диапазон тем и коллизий на выставке — хватает суеты, мельтешения, поверхностных, необязательных хлопот и реакций.
Но соответствует ли понятию «круговерть» поэзия дальних странствий, воплощенная в композиции опять же из стекла «Мечты о море»? Или изысканная красота букета отнюдь не изысканных, простых цветов у Марии Красильниковой? И вообще — волевые духовные усилия вырваться из-под власти повседневного абсурда?
А потому я для себя немного изменил название, воспользовавшись строчкой поэта: «кружение мира перед глазами». Кружение, смена объектов, фокусировки внимания, рождающие сопереживание, ощущение общности с этим миром во всех его разномасштабных, пестрых проявлениях.
