Сильно, остро, художественно, красиво, поэтично!» – такими восторженными эпитетами народный художник России Александр Вагнер наградил выставку керамики и графики Валентины Кузнецовой, проходящую в эти дни в Галерее Назарова

В последние месяцы Липецк увидел целый парад высококлассных художественных экспозиций, некоторые из которых, по меткому замечанию нашего знаменитого академика, скульп­тора Юрия Дмитриевича Гришко, достойны самого Лувра. «Можно из Москвы в Липецк ездить на выставки», – соглашается с коллегой Александр Ев­геньевич Вагнер.

Не умаляя достоинств наших замечательных городских и областных залов и музеев, стоит признать: в авангарде сейчас частная галерея – детище коллекционера Александра Васильевича Назарова, взращиваемое и направляемое опытной и нежной рукой искусствоведа Татьяны Ивановны Нечаевой. Энтузиазму, филигранному вкусу и доброй воле этих людей мы должны быть признательны за очередной роскошный подарок, преподнесённый аккурат перед Прощёным воскресеньем – в предзнаменование Воскресения Христова.

Будто бы перекликаясь с названием религиозного праздника и намекая на другой важнейший день в христианстве – Пасху, вернисаж озаглавлен «Светлое Воскресенское». Дело в том, что Воскресенское – родное село Валентины Георгиевны Кузнецовой под Уфой. Ныне выпускница Уфимского училища искусств и института живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина в Санкт-Петербурге гордо носит звание заслуженного художника Республики Башкортостан, хоть и обосновалась давно в Москве. Собственно, в народном искусстве, в сельских мотивах корни удивительно хрупкого и деликатного творчества художника. Трогательные керамические фигурки – будто бы в разных вариациях портрет самой художницы и одновременно – её проекция в мир.

– Человеку не хочется вспоминать что-то тягостное, в его памяти отпечатываются радостные моменты, – делится Валентина Кузнецова. – Возможно, мои работы впитали в себя светлое начало народного искусства. Русское народное изобразительное искусство вообще очень оптимистично. Красивый колорит, красивая резьба, красивая вышивка, праздничная одежда… Наверное, для меня во всём этом воплощается яркий взгляд на нормальную жизнь. Ведь о ней мечтает каждый.

– Что для вас нормальная жизнь? Что-то из детства либо, напротив, сформировавшийся с годами образ?

– Вроде бы моя жизнь была и нелегка, но она всё равно нормальная. Оглянитесь вокруг – сколько сейчас в искусстве, театре, кино тёмного, тревожного, даже шокирующего. Полагаю, люди сыты этим. Зато в моих работах чувствующие люди раскрываются. Я люблю бывать на собственных экспозициях, наблюдать за публикой. Обожаю лице­зреть реакцию зрителей, как они начинают улыбаться. Это настоящее общение – одно из величайших удовольствий на свете. И выставки дают возможность для общения.

– В скульптурах воплощаются очень простые, универсальные эмоции, понятные каждому. И душа открывается своим ощущениям. Те же самые чувства, пожалуй, испытывал бы и первобытный, не обременённый социальными предрассудками и догмами человек. Получается, ваши произведения апеллируют к корневым архетипам сознания. Сознательно ли?

– Правильное наблюдение. Однако получается у меня так бессознательно, я не думаю, специально ничего не подразумеваю, берясь за материал.

– Технически – сложен ли ваш труд? Насколько работа с керамикой соответствует вашему темпераменту?

– Не могу сказать, что моя техника так уж проста. Я леплю не так, как все остальные. Этот метод, изобретённый ещё в древности, сейчас не популярен. Я «откопала» его и, как мне кажется, усовершенствовала. Внутри мои фигуры полые. Подтолкнула меня к решению ваять именно таким способом необходимость возить работы из Уфы в Москву. Попробовали бы вы дотащить эдакую статую, будь она полна глины! К тому же – крупная работа может лопнуть при обжиге, пропадёт много материала. А так, во-первых, удешевляется себестоимость, во-вторых, работается проще, в-третьих – транспортировать легче. В общем, масса достоинств! Притом, в отличие от традиционно практикующихся в скульптуре методов, мои работы могут быть воспроизведены лишь в единственном экземпляре, то есть являются полностью уникальными!

– Скажите, предшествует ли лепке хотя бы условно выполненный эскиз?

– По-разному. Даже при наличии предварительных набросков сложно предугадать, где будут руки или голова, – ведь леплю я снизу. Раньше рисовала что-то, сейчас же отказалась от эскизов и начинаю работать с глиной, что называется, с нуля. Иногда образ преследует долго, пока не будет завершён. Иногда удаётся добиться нужного результата за короткое время. А случаются совсем уж мистические истории. Как-то лепила Георгия Победоносца. Помню, совершенно не могла понять, как «устроено» лицо фигуры, как к нему правильно подойти. Однажды еду в маршрутке на заднем сиденье, автобус останавливается, на остановке заходит молодой человек. Я онемела: вот он – мой герой, вот он – мощный лоб, выразительный нос. И почему-то мужчина занимает место именно рядом со мной. Всё внутри меня пришло в полное оцепенение, не могу от растерянности даже взглянуть на него, а ведь надо же лицо запомнить! Мне кажется, что он понял: я узнала его. Чудеса! Пришла в мастерскую и немедленно вылепила пять архангелов. Сделала пять штук, и всех их приобрели музеи.

– Раз уж речь зашла о музеях. Должно быть, вам приходится путешествовать и бывать во многих галереях и залах. Скажите, однородна ли художественная среда в нашей стране?

– Помимо бесчисленных галерей, в том числе – и зарубежных, мои работы хранятся в двадцати одном государственном музее. В их числе Государственная Третьяковская галерея, Государственный исторический музей, Государственный музей керамики «Усадьба Кусково ХVIII века», Государственный музей-заповедник «Царицыно», Государственный музей Пушкина… С одной стороны, везде всё по-разному. Но есть и что-то общее. Музейные работники – это вообще особенные люди, объединённые стремлением собрать качественную коллекцию. Моё творчество также украшает интерьер многих хороших домов. Инна Чурикова, Лия Ахеджакова, Андрей Макаревич, Павел Бородин, Сергей Шойгу, Леонид Андреев, Елена Малышева знают и ценят моё творчество. Хотя я не задаюсь целью наводнить собой всё кругом, продать побольше. Достаточно, если будет хватать на материалы.

– Много времени посвящаете лепке?

– Один день не поработать – значит, потерять время. Стараюсь ежедневно, просто не могу без этого. Впрочем, приведу такой пример. Знаменитая авангардная художница Наталья Гончарова слыла трудоголиком, в то время как её супруг Михаил Ларионов – также считающийся одним из основоположников русского авангарда – любил пребывать в праздности, погулять, приодеться. Одним словом, у всех по-разному. Мне работать нужно. Хочется.

– Не мешают занятия искусством повседневной жизни?

– А у меня попросту нет другой жизни в отрыве от искусства. Мой муж – тоже художник, да ещё и стихи пишет, много чего делает. В нашем доме – сплошная мастерская. Я расписываю стены, потолки, двери. Повсюду вперемешку наши работы. Единственная недавно обнаружившаяся страсть, не относящаяся напрямую к творчеству, – цветы. Сад на шести сотках за Сергиевым Посадом сплошь в них, сотни разновидностей, они живые, пахнут, я их обожаю.

– Валентина Георгиевна, у вас два образования – художественное и искусствоведческое. В творчестве – помогает ли такой основательный багаж знаний?

– Я всегда училась просто потому, что мне очень хотелось. Раньше я и вовсе считала, что как художник не представляю собой вообще ничего, полный бездарь. Потому-то и пошла после художественного училища на факультет теории и истории искусств. Потом преподавала сама. Не могу сказать, что образованность в той или иной сфере накладывает отпечаток на творчество – знаешь, и хорошо. Что люблю, то помню, что не люб­лю – то давно забыто. Не соотношу себя ни с кем, поскольку не вижу на то никаких оснований. Леплю так, чтобы понравилось прежде всего мне самой. Чтобы скульптура задышала.

– После того как вы вдохнули жизнь в произведение, как и где оно должно существовать?

– Абсолютно везде! У нас дома скульптуры стоят в каждом углу. А если поставить, например, в траву – зазвучит совершенно иначе. Лучшая моя выставка случилась во дворе Академии художеств. Деревья, кусты, лилии и пионы – среди всего этого больше месяца жили мои работы. Прекрасно!

– Неужели керамика настолько неприхотлива – так долго стоять под открытым небом?!

– Представьте себе. Случился, правда один инцидент. Над Москвой пронёсся ураган, и во двор упала огромная отломившаяся ветка, повредив одну из скульптур, – упала прямо на плечо изваянию Богоматери. Образовалась небольшая дырка, которую я благополучно «залатала». Но, вообразите, через месяц у меня заболело плечо и рука. Пришлось лечиться, долго не получалось избавиться от недуга.

– Дай Бог вам здоровья, не болейте никогда и спасибо за такую тёплую беседу!