Человек научился изображать зверей и птиц гораздо раньше, чем деревья, цветы и себе подобных. Магические рисунки на стенах древних пещер до сих пор поражают точностью и выразительностью. Но, покинув их, люди умудрились забыть это умение. Понадобились века, чтобы заново открыть искусство достоверно и красиво передавать пластику, движение, если угодно, разгадывать суть лошади и жирафа, страшного грифа и крохотной колибри, акулы и кабана.
Среди лучших художников-анималистов, чей талант сполна реализовался в «портретах» зверей, рыб, пернатых, — блистательный скульптор Андрей Марц. Экспозиция его работ представлена сегодня в липецкой Галерее Назарова.
Поэт Хлебников писал: «Взгляд зверя значит больше, чем груда прочитанных книг». А еще он по-своему объяснял, почему на свете столько животных: потому что они по-разному видят Бога. Как они видят Бога, мы, быть может, никогда не узнаем. Но оценить мудрую творческую мощь высшей силы или природы, создавших такое многообразие, способны мы, люди. Оценить, удивиться, восхититься, попытаться постичь непостижимую сложность всего сущего. Именно так жил, в этой потребности черпал вдохновение Андрей Марц.
Художника притягивали создания не только грациозные, изящные, трогательные, те, что вызывают желание их защитить, уберечь. С не меньшим увлечением, с завидной изобретательностью он превращал металл в бронированных, будто танки, носорогов, в словно поднявшихся из глубины ада пираний, в рыбу-ковш, похожую на ощетинившуюся зубастую мину. Гиены для него были олицетворением мрака, ненасытности и коварства. В стае барракуд, по словам ваятеля, ему виделся образ стремительно надвигающейся угрозы. А у зрителей, вполне вероятно, могут возникать более конкретные ассоциации. Допустим, с гитлеровскими карателями, готовыми уничтожить в газовых камерах узников лагерей и сжечь Хатынь.
Марц, однако, знал и об обратной стороне медали. У природы нет не только плохой погоды, но и плохих, лишних животных. И у грифа, и у как бы рожденного чьей-то поэтической фантазией лирохвоста одинаковое право на жизнь. Исчезновение любого вида — беда. Нам следует осознать ценность того, что философ называл цветущей сложностью. Ее нельзя упрощать, умалять. Не об этом ли говорил Хлебников, признавая приоритет взгляда зверя над грудой книг? И об этом не мог не думать замечательный скульптор Марц.
