Для художника странствия во времени — привычное дело. Но Альбина Акритас, перекидывая мосты между днем нынешним и исчезающей в тумане веков древностью, выбирает особенно сложные маршруты.
Впрочем, ее живопись и графика поражают легкостью, свободой, если угодно, радостным постижением давно минувшего. Они лишены антикварной дотошности. Зато переполнены жизнью и поэзией. Кажется, мифы и предания для художницы не менее реальны, чем пейзажи за окнами мастерской. А в лицах окружающих ей дано угадывать черты людей, что жили, страдали, любили тысячи лет назад.
Человечность и страсть
С чуть заметной самоиронией Альбина Георгиевна вспоминает, как пыталась найти среди современных испанцев типаж пушкинского Дона Гуана. Уже отчаялась. Уже отправилась в аэропорт, чтобы лететь домой в Россию. И вдруг увидела его, высокомерного, неотразимого, жестокого и прекрасного.
— Подойти к нему я не решилась. Но смотрела во все глаза. Запоминала осанку, жесты, выражение лица.
Он и стал героем блистательного графического триптиха по мотивам великой «маленькой трагедии». Немногим художникам удавалось так сильно и эффектно воплотить сам дух пересказанного русским поэтом испанского сюжета о неукротимой гордыне, обреченной любви и неотвратимом наказании за грех.
Сегодня у липецкой публики есть завидная возможность увидеть эти шедевры не в репродукциях на страницах альбомов или журналов. Они демонстрируются в Галерее Назарова вместе с еще десятками великолепных работ народного художника России, действительного члена Академии художеств. Автор словно бы по-дружески берет тебя за руку и ведет то в древнюю Элладу, то в средневековую Испанию, то в пушкинскую Россию, где разыгрывается сумрачная и романтическая история Германа и Пиковой Дамы.
Пожалуй, античность и Пушкин — сквозные темы липецкой выставки Альбины Акритас. Древняя Греция влечет художницу уже потому, что в жилах ее течет кровь греческих предков. Что же касается Пушкина… Можно ли быть русским художником, не влюбившись навсегда в пушкинскую поэзию, пушкинскую личность, пушкинскую судьбу?
Альбина Акритас добивается фантастического синтеза вольной стилизации, декоративной изысканности и пронзительной достоверности переживаний. Интимность соединяется с монументальной мощью, а из дерзких технических экспериментов, из сочетания разнородных фактур и приемов прорастают человечность и беззащитная душевная нежность.
Дар мастера
В любой столице такая экспозиция вызовет ажиотаж. И то, что она открылась в Липецке, — поистине щедрый новогодний и рождественский дар замечательного мастера. Дар, однако, не случайный. Мы с Альбиной Георгиевной подсчитали: это пятая ее выставка в нашем городе. Здесь у нее много друзей. Она высоко ценит искусство Виктора Семеновича Сорокина. Именно в Липецке четверть века назад с помощью нашего земляка поэта Ивана Завражина была издана первая книжка ее стихов — для Акритас краски, слова и музыка всегда неразрывны. В рифмованных строчках она как бы договаривает то, что начинало звучать на холсте или листе бумаги. Сейчас у нее на подходе седьмой сборник стихов.
Когда я спросил нашу гостью, что так привлекает ее в исторических, мифологических, литературных персонажах, она ответила:
— Я ощущаю их как живых. Я не задумываюсь, кому понравятся, кому не понравятся мои работы. Я просто люблю то, что делаю, и просто делаю то, что люблю. Те же Пушкин, «Пиковая дама» — часть моей судьбы. Но мне интересно и что-то совсем иное, другая культура, другие корни. Хотя бы японские.
— Да, я помню, на предыдущей вашей выставке прямо-таки пронизанную самурайской энергетикой картину.
— Так уж устроена душа русского человека. Классик ненапрасно писал о нашей всемирной отзывчивости. А уж если речь об античности, то она и подавно вошла в нашу плоть и кровь. Достаточно полистать опять же Александра Сергеевича. Я росла в военное время. Дети тогда много читали. Греческие боги и герои не были для меня чем-то сказочным и далеким. Допустим, история Психеи. У меня есть цикл полотен, навеянных ею. Не скрою, мне радостно, что они сейчас находятся в Российской академии художеств на Пречистенке.
— Вы немало поездили по свету, Альбина Георгиевна. Что это дало вам как художнику?
— Ну, например, в Греции я поняла что-то важное и о земле моих предков, и о себе самой. Но с возрастом отчетливее ощущаешь: главное происходит не вокруг тебя, не благодаря перемещению в пространстве, а внутри человека. Во мне целый мир. Вот он и просится на холст или в строчки стихов.
