Живописное наследие народного художника России Виктора Сорокина как будто бы досконально изучено искусствоведами, хорошо известно его поклонникам и в России, и за рубежом. И уж, разумеется, землякам мастера. Но на каждом липецком вернисаже Виктора Семеновича рядом со знакомыми, давно любимыми работами появляются произведения, которых широкая публика не видела. Они дожидались своего срока в частных коллекциях.
Выставка «Хороший день», презентация которой состоялась в Галерее Назарова, не стала исключением. На ней демонстрируются сорок два холста из шести частных собраний. В основе — творения, принадлежащие владельцу галереи. Александр Назаров — давний и преданный ценитель сорокинского искусства.
И все-таки главное даже не в приготовленных публике сюрпризах. Главное, что вновь повторяется чудо, когда уже не раз экспонировавшиеся пейзажи, натюрморты, портреты воспринимаются как незнакомые. Они с годами словно меняются. Время усиливает их энергетику, заставляет острее, полнее ощутить свободу и радость, которые побуждали художника взяться за кисть.
Долгая жизнь Сорокина была непростой и нелегкой. Но он сумел прожить ее легко. Сам Виктор Семенович однажды в нескольких словах объяснил секрет земного бытия: «Живопись — святое дело… Все остальное исчезает».
Остальное — то есть память о сиротском детстве в коммуне. О судьях, страдавших духовной слепотой и душевной глухотой и называвших шедевры художника мазней. О вынужденном отъезде из Москвы в тихий Елец, чтобы не быть мишенью для обвинений в формализме, низкопоклонстве перед Западом и прочих непростительных грехах.
Он не вступал в споры со слепцами и глупцами. Он предпочитал с мольбертом побродить по милым его сердцу елецким улочкам, уйти на безлюдный речной берег или в недальний лесок. Здесь среди неброской нашей природы открывалась ему вечность мгновений прекрасного. В картинах, представленных сегодня в Галерее Назарова, трепещет, дышит, живет, исцеляет гармония вольных, кажущихся случайными, непреднамеренными мазков.
На сей раз предлагаются пейзажи и натюрморты, прогретые, просвеченные летними солнечными лучами. В отличие от своего кумира Пушкина, не любившего «лето красное», Сорокин был восприимчив к богатству летнего колорита, его оттенков, контрастов.
Самый ранний пейзаж из сорока двух датирован 1948 годом. В ту пору художник только-только перебрался в Елец, его роман с древним городом лишь начинался. А самые поздние и самые смелые полотна написаны в последние годы жизни Сорокина. Но разделенные десятилетиями, они близки между собой по духу и манере.
Устроитель выставки Татьяна Нечаева, сыгравшая большую роль в изучении и пропаганде творческого пути Виктора Семеновича, полагает, что эволюция мастера происходила без рывков и разрывов. Он с юности не изменял выбранному пути. Блистательно усвоив уроки русских классиков и французских импрессионистов, последователь «московской школы» нашел собственные приемы и собственную меру экспрессивности. Все это служило ему для утверждения красоты. А утверждая красоту, говорил Виктор Семенович, мы боремся со злом.
