На одной из выставок художницы Елены Гориной, кажется, в Таурусе, молодая женщина, явно не из знатоков, не из завсегдатаев вернисажей, удивилась: «Надо же. На картинах как будто бы только разноцветные пятна, а так красиво, так трогает и волнует…»
Может быть, для Елены Ивановны эта устная рецензия дороже любых глубокомысленных рассуждений маститых искусствоведов.
— Мне всего-навсего хочется напомнить людям: в нашей суетности, в нашей утомительной повседневности гармония все-таки существует. Она не выдумка, а состояние души, — говорит она.
В Липецке работы Гориной демонстрируются второй раз. Между двумя вернисажами пролегло десять лет. Живопись мастера стала во многом другой. Художница продолжает искать, меняться, не цепляется за открытое прежде, за то, что уже принесло ей успех. Но московская наша гостья остается самою собой в главном: по-прежнему околдовывает редким чувством цвета и света, неземным взглядом на мир, собственной философией творчества. Цикл работ, что предлагается сегодня в Галерее Назарова, начинался необычно. Не в стенах мастерской, не с кистей и палитры, а с… лопаты и граблей.
Елене Ивановне достался в наследство небольшой старинный сад. И она азартно взялась его возделывать. Она мечтала создать пространство, внутри которого не будет рассеянных повсюду флюидов недоброжелательности, ущербности, зависти, боли, чернухи, грязи. А потом встала к мольберту. И под кистью возникли навеянные этим садом мотивы. В сущности, Елена Горина вырастила сад дважды: сперва на земле, затем — на своих картинах.
Вместе с искусствоведом Галереи Назарова Татьяной Нечаевой они так бесхитростно и назвали новую экспозицию: «Мой сад». Естественно, это сразу ассоциируется со знаменитыми, увы, не сбывшимися стихами Марины Цветаевой: «За этот ад, за этот бред пошли мне сад на старость лет».
Ада и бреда в жизни по-прежнему хватает. Но Елена Ивановна плотно закрывает перед ними двери мастерской. Нет, это не бегство от невеселой действительности. Это скорее непоказная, но упорная готовность плыть, грести против течения. В искусстве нашего времени никого уже не шокирует, если кто-то помещает в угрюмом небе позаимствованное из шолоховского «Тихого Дона» черное солнце. А у кого-то над серыми и желтыми безликими городскими высотками парят огромные черные птицы — предвестники близкого разрушения, смерти, конца. Сейчас именно такие настроения взяли верх и в зарубежном, и в отечественном искусстве. Вот чему бесстрашно, но не напоказ противостоит Елена Горина. Даже небольшая горинская картина, на которой все заволокли клубящиеся темно-фиолетовые тучи, называется не «Гроза», не «Ожидание ливня», а «Просвет», потому как в сгущающемся сумраке остается голубая полоска: небо никуда не делось, а то, что его заслоняет, — невечно, преходяще.
Пока зрители потихоньку собирались на премьеру выставки, я все допытывался у Гориной, отчего ее коллеги питают неодолимую склонность к трагическому, что давно уже сделалось синонимом безнадежности, откуда берется эта жажда то пугать, то унижать публику.
— А знаете, — не цепляясь за философско-искусствоведческий жаргон, объяснила она, — «чернуха» так распространена, поскольку ее очень легко писать. Она не подразумевает, тем более не требует ответственности и сама лезет на холст. Ошеломить, подавить, погрузить в тоску или цинизм по отношению ко всему на свете куда проще, чем поднять, распрямить, вдохновить человека. Я убедилась: нельзя, грешно выплескивать на холст злое. Ведь так мы его размножаем, тиражируем, навязываем людям. Не забуду, что мне довелось испытать, когда я не удержалась и написала картину, вложив в нее мое тогдашнее недоброе настроение. Оно ко мне вернулось еще более отягощенное негативом. С тех пор я пересмотрела свое понимание, зачем нужно искусство. И решила: уж наверняка не за тем, чтобы выбивать у зрителя почву из-под ног, культивировать комплексы, лишать его силы жить.
— В Липецке вы экспонируете ваши картины второй раз. Вас не смущает, что Липецк — отнюдь не столица, не город-миллионник?
— Ничуть. Липецкие выставки в ряду самых удачных, самых любимых. Галерея Назарова особое, как бы сакральное место. К слову, я похвасталась в Москве фотографиями с моей предыдущей выставки. И мои друзья ахнули: неужели это твои работы? Да и я сама, переступив сегодня порог галереи, поразилась, как Татьяна Нечаева умеет расположить картины. А эта маленькая галерея, подаренная Александром Назаровым городу, великолепна. Неслучайно столько прекрасных мастеров так охотно отзываются на ее приглашения.
